Василий Азов
РЕЙД
(Записки
экологического партизана)
11 мая. Утром мы вышли из
маленького поселка и
двинулись в горы. Перед
нами стояла задача спасти
от вырубки высокогорные
буковые леса. Лес,
вырубленный на карсте,
восстановится уже не
сможет. Чтобы его
сохранить, нужно забивать
в деревья гвозди:
бензопила, наскочив на
гвоздь, выйдет из строя.
Вчетвером мы несем, помимо
обычного туристического
снаряжения, 30 кг. 150
миллиметровых гвоздей. Еще
у нас имеется дюжина
фанерных табличек
следующего содержания:
ЛЕС ЗАШИПОВАН ГВОЗДЯМИ
Коммерческой ценности
не представляет.
Пиление опасно для жизни и
здоровья.
"Хранители радуги".
Таблички эти в рюкзак не
влезают, они болтаются,
привязанные к рюкзаку. Они
завернуты в простыню и мы
можем выдавать себя за
художников, несущих
мольберт. Из-за такого
количества груза мы
передвигаемся крайне
медленно, и во второй
половине дня достигаем
места, именуемого Тайвань (обычного
хода до него около трех
часов). На Тайване стоит
какой-то вагончик,
которого раньше не было:
это охотники или пастухи.
Перед нами стоит также
задача как можно меньше
"засветиться", поэтому мы
разговора не заводим и
отдыхаем несколько в
стороне.
Начинает собираться
дождь. Однако мы решили не
обращать внимания и
продолжать путь. Вскоре
разразился дождь,
переходящий в ливень.
Вдобавок начинает темнеть,
а я никак не могу найти
подъем, выводящий нас на
дорогу у подножья Тхача. (Из
всех четверых я один
несколько раз был в этих
местах. Местные экологи
обещались быть нам
проводниками, но к моменту
нашего приезда на акцию
они, как выяснилось, ушли в
верховья реки Фарс считать
пеньки от срубленных
деревьев. Мы пошли одни на
свой страх и риск).
Наконец, мы решили
остановиться и переждать
дождь под деревьями. Я
пошел немного вперед,
поискать дорогу. Дороги
нет, я вышел к подножью
какой-то скалы и наверх
забраться не могу. Тем
более бессмысленно было бы
пытаться сделать это с
рюкзаком. Возвращаясь
назад слышу пальбу из
сигнального пистолета.
Оказывается наши
испугались, что я
заблудился, и решили
пострелять.
Палатки у нас нет. Мы
решили построить шалаш и в
нем заночевать. Строим
шалаш, собираем дрова для
костра. Двое отправились
искать воду. Их нет очень
долго. Опасаясь, что они
заблудились, мы берем
сигнальный пистолет и
начинаем палить. Таким
образом, мы в первый день
пути за зря расстреляли
все сигнальные патроны,
кроме одного. Вообще они
предназначались у нас для
оповещения на случай
опасности во время
забивания гвоздей.
Изготовив и поев каши,
ложимся спать в шалаше.
12 мая. Вчера был ливень, а
с утра стоит жара,
переходящая в марево.
Поднялись мы поздно, т.к.
заснуть по-нормальному
удалось только к утру по
причине холода.
Отправились за водой,
ходили, наверное, часа два.
Затем неспешно готовили
завтрак, точнее (по времени)
уже обед. Тут как раз снова
начал собираться дождь.
Дождь. Мы пережидаем его
в шалаше, соорудив ему
крышу из табличек "Лес
зашипован". Наконец, около
четырех часов дня дождь
становится тише и мы
отправляемся в дорогу -
идем обратно, искать место,
где сбились. Я не могу
найти этого места. В свое
оправдание могу сказать
только то, что я ходил
здесь зимой, а сейчас май,
все зеленое и с трудом
узнаваемое.
Решили дойти до Тайваня и
узнать дорогу у пастухов.
Те предложили
переночевать у них и
посушиться. Ничего другого
нам, видимо, и не остается.
13 мая. Пастухи
рекомендуют идти другой
дорогой. Я ни разу ею не
ходил. У меня подозрение,
что одно из любимых
развлечений у этих
пастухов - послать
туристов - "чайников"
куда-нибудь подальше,
чтобы те бесплодно плутали
в горах. Объяснения
сводятся к тому, что "как
увидите ветку поперек
дороги - значит,
сворачивайте на тропинку,
там она недалеко идет, а
главное - держитесь
лошадиных следов."
Рано утром выступаем по
совершенно размокшей,
раскисшей дороге. К мокрым
сапогам сразу прилипают по
два пуда грязи.
Вскоре начинается ливень.
Он идет много часов подряд.
Дорога местами перекрыта
огромными лужами глубиной
примерно по колено, обойти
которые невозможно. Их дно
раскисло, как болото, и
засасывает ноги. Рюкзаки
напитались водой и стали
неподъемными. Идти
неимоверно тяжело, а на
привалах сидеть холодно,
потому что ничего сухого
на нас не осталось, мокрая
одежда липнет к телу.
Таким образом, часа через
четыре мы пришли в тупик.
Дорога исчезала среди
огромных валунов, а дальше
шла пропасть, поросшая
непроходимым лесом и
кустарником. Очевидно, это
одна из нескольких в этих
краях недостроенных дорог.
Мы видимо не там свернули
на какой-то из развилок.
Вот мы двигаемся в
обратный путь, чтобы
попробовать найти это
место (во что уже верится
слабо). Дождь не перестает.
Здесь надо заметить, что
один из нас четверых не
имеет, по сути, отношения к
экологическому движению.
Это - бродячий художник
Коля, с которым мы
познакомились по дороге,
пошедший с нами за
компанию. Он отказывается
от дальнейшего участия в
экспедиции: - Джа против...
Вы сумасшедшие... Мы идем
спасать лес, а сами здесь
погибнем.
Он покидает отряд и один
возвращается по дороге к
Тайваню. Его рюкзак мы
запрятываем в кустах. Мы,
оставшиеся, решили
несколько обсохнуть,
прежде чем продолжать путь.
В лесу, под высокими
соснами, мы попытались
развести костер. Это
занятие отняло часа
полтора и не привело ни к
чему. У нас было с собой две
зажигалки, несколько
коробков спичек и какое-то
количество бумаги. Все это
либо размокло целиком,
либо отсырело. В лесу
совершенно не было сколько-
нибудь сухих щепок или
веток. Костер не загорался.
Восемь пачек "Астры" у
нас превратились в кашу. Мы
в это время уже тряслись
мелкой дрожью.
Разумной мыслью казалось
прервать экспедицию и
вернуться в поселок, где
дождаться кого-нибудь из
местных экологов, знающих
дорогу. Но у нас, во первых
был лимит времени, а это
отняло бы у нас не меньше
трех дней, во-вторых,
вернуться значило бы
признать свое поражение,
создалось бы ощущение
некоего Абсолютного
Облома, т.е. настрой, с
каким вообще бессмысленно
что-либо предпринимать.
Метрах в 15 от нашего
привала я обнаружил некую
другую дорогу с лошадиными
следами, ведущими вверх. Мы
решили спрятать рюкзаки и
пойти на разведку. Минут за
сорок по этой дороге, а
затем по тропе через
подъем, поросший
кустарником, мы выбрались
на гравийку. Несомненно,
это была та самая гравийка,
которая была нам нужна и на
которую мы безуспешно
пытались выйти позавчера.
В этих местах только одна
такая дорога. С нее
открывался вид на Тхач.
Однако, очевидно, мы
оказались на дороге далеко
впереди от того места, где
обычно совершается подъем,
может быть, за много
километров.
Проблема состояла в том,
что нам было необходимо
быстрее попасть в некое
помещение, где есть огонь,
и желательно попить чего-нибудь
горячего. Если бы мы
продолжили путь вперед,
эти блага стали бы для нас
проблематичны. Нечего было
и думать дойти сегодня до
какого-нибудь из балаганов
на Тхаче, т.к. мы просто не
смогли бы подняться в гору
и свалились бы по дороге с
рюкзаками. Правда,
существовал балаган
непосредственно у
гравийки, построенный то
ли ментами, то ли
милитаристами. Они
периодически приезжают
туда охотиться (на самом
деле - квасить), но там у них
железная дверь, которую
они запирают, и не факт, что
мы могли бы попасть
вовнутрь.
Один из участников
экспедиции категорически
настаивал на возвращении
на Тайвань, что мы и решили
сделать. Мы спрятали
только в кустах гвозди,
таблички и молотки.
Идти без рюкзаков
оказалось быстро. За то
время, которое мы ходили, у
пастухов произошла смена (они
меняются раз в неделю). От
новых пастухов мы узнали,
что художник Коля уехал на
грузовике со старой сменой
в поселок.
14 мая. Утром стоит сухая
погода, вышло солнце. Мы
развесили сушить у костра
все промокшие вещи, а я
отправился в поселок,
чтобы купить спичек,
сигарет, хлеба, также -
водки в подарок пастухам,
благодеяниями которых мы
щедро пользовались (поев
ихних щей, меда, варенья), и
взять дополнительно
одежды и - у кого нибудь -
палатку (без палатки нам,
как мы поняли, все же будет
тяжело). К слову заметить
перед пастухами мы все
время разыгрывали роль
простых туристов, эдаких
москвичей "с
сумасшедшинкой" ("В горах
чувствуешь себя совсем
другим человеком!").
В поселке я узнал, что на
следующий день после
нашего ухода по нашим
следам отправился товарищ
Эрнесто, один из местных
экологов. Я подумал, что не
найдя нас в горах он
догадается спуститься на
Тайвань, может быть как раз
в мое отсутствие.
На обратном пути мне
встретился неформального
вида длинноволосый чувак.
Он стоял у реки, которую
нужно переходить вброд. Я
подумал, что он спускается
с гор, но оказалось - нет, он
только еще идет в горы, и я
его догнал. Он удивил меня
тем, что, как выяснилось,
идет в горы один, хотя
никогда в этих краях не был.
Судя по рюкзаку, он почти
ничего с собой не нес. Он
интересовался найти место,
"где вообще не бывает
людей". Зовут странного
человека Андрей. Он идет с
большим трудом. По ровной
дороге он может пройти не
более трехсот метров,
после чего садится
отдыхать минут на десять. У
меня возникло
предположение, что он идет
в горы "переломаться", и я
спросил:
- Ты, наверное, торчал на
чем-нибудь тяжелом?
- Не на тяжелом, но долго.
Он постоянно настаивал,
чтобы я его не ждал, т.к.
идет он медленно, и я,
наконец, пожелав ему удачи
и порекомендовав на ночь
остановиться у пастухов,
пошел вперед.
На Тайване я узнал, что
днем товарищ Эрнесто
действительно нас нашел и
они с одним из участников
нашей экспедиции
отправились за гвоздями,
чтобы перетащить их
поближе к делянкам. К ночи
они вернулись. Затем
пришел Андрей. Спать он не
ложился и всю ночь сидел у
костра.
15 мая. За завтраком в
разговоре случайно были
упомянуты КАСовцы. Андрей
оживился и
поинтересовался
существует ли КАС до сих
пор, и как вообще у
анархистов дела. Очевидно,
он был с анархизмом как-то
связан. Товарищ Эрнесто
нарисовал ему маршрут до
пещеры, где можно вполне
неплохо прожить наподобие
отшельника. Ему того и надо
было:
- Эксперимент такой...
Двинулись в путь. Андрей
плелся вначале с нами, но
он сильно нас задерживал, т.к.
не мог нормально идти, и мы
в конце концов его
оставили, ибо схема
маршрута у него была.
Поднявшись на Княжескую
поляну (недалеко от
которой находилась пещера),
мы оставили ему на тропе
спальник (ни спальника, ни
одеяла, ни палатки он с
собой не взял. Не взял и
продуктов. Вообще, у всех у
нас по отдельности
возникло ощущение, что он
пошел в горы умирать).
Недалеко от Княжеской мы
подобрали спрятанные
накануне гвозди. В горах,
несмотря на совершенно
летнее цветение природы,
во многих местах еще лежат
в ложбинах пласты снега,
которые мы переходим,
проваливаясь кое-где по
колено. В дороге нас застиг
град, мы переждали его,
укрывшись полиэтиленом. К
вечеру мы без особых
приключений достигли
балагана на Соколовой
поляне.
Этот балаган
представляет собой
вагончик, внутри которого
есть печка, стол и
деревянный настил с
матрасами. Стены и потолок
разрисованы неплохими
картинками на
христианскую и исламскую
тематику. Это рисовал
художник - самоучка из
станицы Баговская, прячась
в этом балагане от ментов,
когда он облил бензином и
поджег родного брата.
Осенью в этом и соседнем с
ним балаганах мы
неоднократно находили
нычки с анашой.
Поужинав, легли спать.
16 мая. Товарищ Эрнесто (прозванный
так вследствие неуемной
любви к Че Геваре) остаться
на акцию не может, он
привел нас на место и ему
нужно возвращаться. Но в
начале мы с ним пошли в лес
поэкспериментировать
каким путем лучше шиповать
деревья. Через некоторое
время мы нашли наилучший
способ: 5-7 гвоздей
забиваются в дерево
вкруговую на высоте от
самого корня до примерно
полуметра под углом 50-60
градусов, а еще пара - на
высоте человеческого
роста перпендикулярно
дереву (это на случай, если
деревья все же спилят -
чтобы ломалась уже
буржуйская лесопилка при
дальнейшей обработке
дерева). Один человек
придерживает гвоздь
плоскогубцами, чтобы он не
гнулся (бук - очень плотное
дерево), другой загоняет
его кувалдой. (Эрнесто
принес пятикилограмовую
кувалду. Молотками мы бы,
конечно, ничего не сделали).
Шляпка гвоздя маскируется
землей или мхом. Если же
гвоздь погнулся, конец его
лучше обломать при помощи
плоскогубцев. Тогда он
практически не заметен.
Мы также осмотрели
помеченные делянки. Их в
этом районе всего восемь,
большинство по два,
некоторые - по одному
гектару. Эрнесто считает,
что реальные размеры
делянок несколько больше.
Это примерно половина
неправильно отведенного
под рубку леса, примерно
столько же находится в
районе горы Бароновой.
Ближе к вечеру Эрнесто
отправился в обратный путь.
По дороге он собирается
зайти в пещеру посмотреть
как там этот Андрей
обустроился. Мы
договорились шиповать
сплошь - т.е. каждое дерево,
вначале те делянки,
которые глубже в лесу, и
только затем те, которые
ближе к дороге. Таблички же
развешивать уже после,
перед нашим отходом.
Продуктов у нас осталось
на один - два дня, Эрнесто
обещал прислать сюда кого-
нибудь из местных экологов
с продуктами. Также он
выдвинул малореальный
проект прислать сюда
краснодарское телевидение.
17 мая. День был целиком
посвящен работе. Втроем
зашиповали на протяжении
светлого дня около 60
деревьев. Товарищ Л. достиг
совершенства, загонял
гвоздь иной раз с четырех
ударов. Обычно же
требовалось вначале
ударов 10-15. Продуктов
практически не осталось.
Чтобы экономить крупу, мы
варим бурду с крапивой.
Кроме того, здесь растет
целыми полянами
дикорастущая черемша.
Вместо чая завариваем
можжевеловых веточек.
Эрнесто говорил, что можно
жрать также буковые листья.
18 мая. Утром к балагану
приперлось стадо коров.
Коровы - верный признак
скорого появления
пастухов. Пастухи не
заставили себя долго ждать.
Один из них мне знаком:
осенью нам довелось
ночевать вместе с ним в
этом же балагане. Проблема:
надо соблюдать
конспирацию. Мы выдаем
себя за туристов,
интересующихся растениями.
Отправились собирать
ятрышник. Ятрышник
пятнистый - стимулятор
вроде женьшеня, пастухи же
съедают его по 10 - 15 корней
с прагматической целью -
"чтобы стоял хорошо".
Проблему продуктов решаем
за счет пастухов - они
кормили нас своим супом и
вермишелью. "Ждем,-
говорят,- когда завезут
автоматы - революцию
делать". Тем не менее нам
не следует раскрываться и
выдавать истинные цели
нашего здесь пребывания, т.к.
их отношение зависит не от
сочувствия их к проблемам
экологии, к тому, что
начальство лес продает в
Турцию, - от того, не
работает ли лесорубом чей-нибудь
брат или сват. Местное
население сидит без работы,
и им ничего больше не
остается, как идти в
пастухи или лесорубы.
Причем пастушеский
промысел ограничен:
пастбищ на всех не хватает.
Что касается лесорубов, то
они работают и сейчас, но
пока еще далеко отсюда:
валят лес недалеко от
Баговской.
Мы выяснили важные для
себя подробности. Например,
то, что по выходным здесь
любят разъезжать егеря.
Нам следует им не
попасться. Обычно егерь
сидит где-нибудь под
скалой с биноклем и
высматривает охотников. Но
он случайно может
высмотреть и нас.
В этих краях появлялся и
ОМОН. Слухи о том, что в
горах лазит ОМОН, который,
например, досматривает
рюкзаки у туристов, ползут
около года. Говорят, в
задачу им ставится ловить
каких-то чеченцев, которые
якобы сбрасывают здесь с
вертолетов оружие. Однако
ОМОН, появлявшийся здесь,
не смог поймать даже
охотников - браконьеров (которыми
являлись по
совместительству те же
пастухи): сделав несколько
выстрелов из ружей, они
ускакали от ОМОНовцев на
лошадях.
Местное население не
любит "богатеев". Одного
такого богатея, имевшего
еще в перестройку свое
стадо скота, несколько лет
назад "посадили на
камень". "Сажание на
камень"- это здесь нечто
вроде такой народной казни:
человека берут за руки и за
ноги и несколько раз с
силой ударяют задним
местом об камень или об
землю. У него оказываются
отбиты все внутренние
органы, и через несколько
месяцев человек умирает.
Горы по-разному
проявляют к людям свое
отношение. Например,
приехал в Баговскую один
мужик, чтобы насовсем
здесь поселится, успел
только чемодан поставить,
и говорит: хочу посмотреть
горы. Пастух Николай,
который как раз собирается
ехать пасти скот, взял его
с собой. Мужик увидал в
земле яму и решил из
любопытства в нее
заглянуть. Шел дождь, он
поскользнулся на траве и
улетел в яму.
Потом 90 метров веревки
отмотали, когда доставали
его оттуда.
Может быть, и к нам горы
вначале проявили
недоверие: что за такие
товарищи идут сюда с
гвоздями? Помнится, в день
большого ливня, когда мы
собирались на Тайване
выходить неизвестной
дорогой, один пастух,
заметив признаки
надвигающегося дождя,
сказал:
- Должно быть, грешен кто-то
из вас.
- Да, наверно. Я даже знаю,
кто,- пробормотал художник
Коля.
19 мая. Один из пастухов
сегодня насовсем уезжает в
Баговскую, его должен
заменить другой - тот самый
брат художника, которого
тот поджег. От местного
населения трудно что-либо
скрыть. Пастухи даже знают,
что именно товарищ Эрнесто
осенью попилил все ограды
вокруг балаганов на дрова.
Тем не менее, мы не можем
сидеть здесь в безделье.
Однако, мы даже не знаем,
слышны ли у балагана удары
кувалдой в лесу. Решили так:
утром мы с одним товарищем
идем и заколачиваем по
несколько деревьев на
ближних делянках, где мы
работали позавчера, а
затем перемещаемся на
самые дальние от балагана
делянки. Наверное, если
колотить на дальних, то уж
точно не слышно. Правда,
хорошо будет слышно с
дороги, которая пролегает
по лесу, но, в принципе,
можно принять за дятла.
Этакий дятел с клювом 5 кг.
весом.
Заколотили. Когда стали
выходить на дорогу,
услыхали стук копыт и
разговор. Кто-то едет.
Затаились переждали.
Вернувшись в балаган,
узнали, что приехал второй
пастух. Пообедали на счет
пастухов (утром они с
удивлением смотрели, как
мы варим крапивный супчик).
Потом отправились все
втроем колотить на дальние
делянки. Работали до
темноты. Возвращаясь
обратно, выработали
легенду: если пастухи
станут интересоваться,
куда это мы ходили - скажем:
вышли на поляну под Тхач,
фотографировали. Завтра
надо бы отсюда сниматься:
хватит обжирать и удивлять
пастухов. Можно было бы, в
принципе, поставить
палатку в лесу, но у нас
осталось только полкружки
риса, а в балаган вроде как
обещались подойти экологи
с продуктами...
20 мая. Естественно,
никуда мы сегодня не
снимемся. Решили сегодня
максимально ударно
поработать, чтобы добить
все гвозди из тех 30 кг., что
мы с собой принесли. И уж
завтра уходить.
Позавтракав с пастухами,
идем работать. Пастухам
наверное удивительно: куда
это каждый день они идут
все в одном и том же
направлении?
Во время заколачивания
был шухер. Мне вначале было
почудились голоса.
Прислушались: да вроде все
тихо. Стали колотить
дальше, как вдруг голоса и
стук копыт раздались
совсем рядом на дороге. В
страхе, что это егеря, мы
перебежали глубже в лес.
Что может сделать егерь
или лесник застукав нас за
этим занятием? Черт его
знает. Но их преимущество
хотя бы уже в том, что они
все вооружены, а мы даже
газовую пушку забыли в
рюкзаке в балагане.
Переждали минут 20, стали
забивать дальше. До
темноты мы все равно не
успели забить все гвозди,
но их осталось совсем
децил. Мы развесили
таблички, а затем спрятали
остаток гвоздей и кувалду
в надежном месте,
известном тов. Эрнесто:
понадобится кувалда -
пойдет и добьет гвозди. За
все время работы мы
зашиповали около 5 га.
делянок.
Вернувшись к балагану, мы
обнаружили, что пришла тов.
Натаха. Она принесла
некоторое количество
продуктов. В основном мы
отдали их пастухам, т.к. все
равно собирались
спускаться.
21 мая. Тов. Натаха
осталась в балагане, чтобы
идти дальше в горы, а мы
решили совершить
восхождение на Тхач. По
существующей традиции,
всякий, совершивший
восхождение на вершину
этой горы высотой 2340 м.,
оставляет "контрольную
записку" в специальной
банке под геодезической
вышкой и снимает
контрольную записку
предыдущего. Мы сняли
контрольную записку
некоей группы туристов из
Майкопа и оставили свою,
следующего содержания:
Контрольная
записка.
Группа членов
радикального
экологического движения
"Хранители радуги"
проводила в районе горы Б.Тхач
акцию по спасению от
вырубки уникальных
высокогорных буковых
лесов и заодно совершила
восхождение. Акция
заключалась в шиповании
деревьев гвоздями. Сейчас
13-40, погода отличная, слабо
облачная, настроение
кайфовое.
Орлы! Нам, людям
героического склада,
приятно посмотреть вниз с
высоты птичьего полета. Да
будет анархия!
"Хранители радуги".
21.05.96.
Предыдущие туристы
лазали здесь в первых
числах апреля, у них всю
дорогу шел дождь...
После чего, собирая по
пути листья рододендрона (растение,
способствующее
акклиматизации, растет
лишь на большой высоте),
двинулись в обратный путь.
Проходя мимо Княжеской
поляны, я навестил в пещере
Андрея - отшельника. Он
оказался олдовым
анархистом из Луганска, с
которым я даже вел
переписку в 1990 году. (Они
присылали мне свой
самиздатовский журнальчик
"Рок чистой воды").
Впоследствии большая
часть луганских
анархистов переселилась в
коммуну и занялась
буддизмом, коммуна,
впрочем, давно распалась.
Мир тесен, хотя встречи в
горах происходят поистине
удивительные. Кстати
говоря, художник Коля из
Нижнекамска, посетив как-то
раз Нижний, лишь случайно
не был вписан у меня,
вписавшись у художника
журнала "Третий путь".
Ночь нас застигла
примерно в полутора часах
ходьбы от Тайваня.
22 мая. Утром спустились в
поселок, на чем акция была,
собственно, завершена.
Предположительно она
являлась только первым
этапом более
продолжительной цепи
акций по шипованию на
Тхаче, т.к. мы обработали
лишь 1/5 всех делянок.
Акция проходила в весьма
тяжелых условиях,
способствовала более
глубокому осознанию нами
пределов своих
возможностей и
определению экзистенции.
P.S. Побывавшая на Тхаче в
июне государственная
комиссия из
Краснодарского края
вынесла решение об отмене
сделанных отводов под
вырубки.
|
Власть
против свободы
ШИЗОГОНИЯ
Нестор
Махно в комиксах
Подъем
Анархии
Записки
экологического партизана
Пластилиновый
ветер (повесть)
|
